Переводческие будни

Тему о том, по каким принципам должен создаваться художественный перевод, можно развивать долго. Так или иначе, она будет крутиться вокруг вопроса, в форме «для чайников» высказанного Норой Галь: «Буква или дух»?

Старушка втайне чувствует себя одинокой, ей не хватает ласки, тепла. Она хочет завести собаку – и объясняет с запинкой: «I want something human». Надо ли переводить дословно: «чтобы рядом было что-то человеческое»! Пожалуй, и вернее, и яснее, к примеру: Хочу, чтоб рядом была живая душа...

Нора Галь. Слово живое и мёртвое

Так вот, переводчики-любители — все те, кто пытается что-то перевести по возникшей необходимости или просто желанию с кем-то поделиться интересным материалом — часто попадают в ловушку. Им кажется, что можно переводить или точно, или вольно, а точно — это всегда или почти всегда дословно (об этом уже говорилось здесь раньше). Взглянув на иной готовый перевод, они могут подумать, что он слишком вольный и переводчик неуважительно обходится со словами в тексте. Они привязываются к отдельным словам, потому что им проще и естественнее считать, что смысл текста складывается из смысла отдельных слов, а значит, достаточно перевести слова по смыслу верно, одно за одним, сложить вместе — и получится точный перевод текста.

В игре «Gym Simulator» от студии с громким названием «Kavkaz Sila Games» прекрасно всё: и графика, и сюжет, и геймплей, и диалоги. И, что примечательно, в ней творчески подошли к переводу. В оригинале игра, как легко догадаться, на русском, и в английской версии приложили немало усилий, чтобы адаптировать её к современным западным реалиям:

У Норы Галь по теме канцелярита уже сказано много. И по теме нелюбви к глаголам тоже:

Есть такая болезнь – водобоязнь. А многие литераторы, увы, страдают глаголобоязнью. И неизменно шарахаются от глагола, от живой воды языка, предпочитая всяческую сухомятку.

Н. Галь. Слово живое и мёртвое

Когда обычные люди обсуждают переводы, часто можно услышать что-то вроде «вот этот чел переводит точно, а тот адаптирует». Как я уже писал, обычно это значит, что первый сидит на самых низких уровнях эквивалентности. Но не только. В более буквальном переводе, как правило, больше каких-то понятий остаётся без перевода вовсе. Или снабжается поясняющими комментариями. И есть такая категория как переводчиков, так и зрителей/читателей, которая очень любит такие «переводы без перевода» и считает, что они более... полезны для ума, что ли. Мол, они обучают, дают новые познания об иностранной культуре и так далее.

Как вышедшему из русского аниме-фансаба, мне проще показывать это явление на переводах с японского (то есть, конечно, это в основном были и есть переводы с английских переводов с японского, но не это здесь главное). В японском гораздо больше, чем в английском, таких слов и понятий, которые бывает охота назвать «непереводимыми».

velwetowl (22:19:11 4/03/2007)
Комусуби Котосёгику из школы Садогатакэ впервые поднялся на пост сэкивакэ, присоединившись к одноклубникам Котоосю и Котомицуки. А вот одзэки Точадзума попал в неприятное положение кадобан, показав на Хацу Басё результат макэкоси.

Labyrinth (22:19:44 4/03/2007)
бля! как учебник по ядерной физике

древняя цитата с башорга

Во время боя с Вейдером Оби-Ван называет его просто «Дарт». Когда фильм вышел, Вейдер был единственным известным публике Дартом, но позже оказалось, что Дартов много, и это не имя Вейдера, а титул у ситхов. Неизвестно, задумывалось ли так изначально — обращение по одному лишь титулу звучит странновато (хотя по-своему объяснимо). И переводчик, видимо, решил исправить «оплошность»:

Ближе к середине фильма к очередному потерянному названию уже привыкаешь, но всё же... мы потеряли вуки. То есть не мы, а переводчик. Причём он потерял его нарочно:

Хотите анекдот? Заходят как-то деревенский юноша, старый рыцарь и позолоченный робот в бар, а бармен спрашивает «что будете?», а юноша ему:

Ночью R2... простите, Арту теряется, и Трипио предлагает отправиться на поиски. Но Люк отвечает, что лучше подождать до утра:

Итак, пока Вейдер собирается допрашивать собственную круглолицую дочь, два робота катапультируются на Татуин, но не находят общего языка: